Пласаж.

Википедия пишет: Пласаж (фр. plaçage — «размещение») — негласная, но общепризнанная система сожительства французов с представительницами неевропейских народов и метисками во французских колониях, главным образом в патриархальных колониальных сообществах Новой Франции.

В 1805 году Альберт Тессье, беженец из Сан-Доминго, начал сдавать в аренду танцевальный зал в Новом Орлеане, где дважды в неделю устраивал танцы только для свободных женщин-квадронов и белых мужчин. Балы квартеронок были элегантными и изысканными и предназначались для состоятельных белых мужчин. Хотя смешение рас было запрещено законом Нового Орлеана, белые джентльмены часто посещали такие балы. Главным желанием квартеронских женщин, было стать содержанкой богатого джентльмена, обычно молодого белого креола или приезжего европейца. Такие союзы были обычным делом, потому что высокообразованным, социально продвинутым квартеронкам запрещалось вступать в брак с белыми мужчинами, а чернокожих мужчин с таким же статусом было мало.

Мать квартеронки обычно договаривалась с поклонником о plaçage: компенсации, которую она получит за то, что дочь в качестве любовницы. Как правило, условия включали в себя денежное вознаграждение для родителя, финансовые и/или жилищные гарантии для самой квартеронки и, во многих случаях, признание отцовства в отношении детей, рождённых в этом союзе. Некоторые из таких союзов были такими же прочными и эксклюзивными, как браки. Любимая любовница-квартеронка могла разрушить брак и семью белых, за что её сильно ненавидели.

=============================

В моем произведении "Парагвайский вариант" сейчас 1842 год. И эта система вполне процветает. А узнал я о ней из книги:

«ЭКСКУРСИЯ ПО РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИМ ШТАТАМ, ОТ ВАШИНГТОНА НА ПОТОМАКЕ ДО ГРАНИЦЫ МЕКСИКИ; С ЗАМЕТКАМИ О НАРОДНЫХ НРАВАХ И ГЕОЛОГИЧЕСКИМИ ОБЗОРАМИ».

Двухтомный путевой дневник английского геолога Джорджа Уильяма Физерстонхофа опубликованный в 1844 году. Эпизод из ГЛАВЫ XL:

«Квартеронские креолки были описаны мне несколько экстравагантно как женщины, прекрасные сверх всех других и очень заметные, «une belle taille et une gorge magnifique». У меня была возможность увидеть многих из них во время моего пребывания на одном или двух балах, куда я получил доступ; и, конечно, следует признать, что они «хорошо одеты» и несут себя очень хорошо; но в губах и рте, а также в неприятной грубой текстуре кожи негритянская кровь проявляется очень отчётливо».

Положение этих несчастных женщин весьма необычно; ибо квартеронки, дочери белых мужчин от матерей-полукровок, каковы бы ни были их личные достоинства или обаяние, по закону не могут вступать в брак с белыми. Женщина может быть столь же белокожей, как любая европейка, и не иметь ни малейшего признака негритянской крови; она может получить добродетельное воспитание, быть взращённой с величайшей нежностью, обладать различными талантами и быть исключительно способной исполнять роль верной жены и нежной матери; но если будет доказано, что в её жилах течёт хоть капля негритянской крови, законы не позволят ей сочетаться браком с белым мужчиной; а поскольку её дети будут незаконнорождёнными, мужчины не женятся на них. 

Такая женщина, будучи слишком образованной для мужчин своего круга, обречена с рождения быть любовницей, и большие усилия тратятся на её образование не для того, чтобы позволить ей стремиться стать женой, но чтобы наделить её теми качествами, которые требуются содержателю.

Балы квартеронок — это места, куда этих юных созданий приводят, как только они достигают зрелости, и там они демонстрируют свои умения в танцах и беседе белым мужчинам, которые одни и посещают эти места. Когда одна из них привлекает внимание поклонника, и он желает завязать с ней связь, он договаривается с матерью, соглашается выплатить ей сумму, возможно, 2000 долларов или иную, соразмерную её достоинствам, как фонд, на который она сможет удалиться, когда связь прекратится. Теперь её называют «une placée»; те из её круга, кто является её близкими подругами, устраивают в её честь празднества, а любовник готовит «un joli appartement meublé». За единственным исключением «посещения церкви», всё происходит так, будто был заключён брак; дама переезжает в своё жилище, имеет свой маленький кружок подруг, посещает их «Bals de Société» и воспитывает сыновей, которые будут отвергнуты обществом, где отец находит себе равных, и дочерей, которых готовят для балов квартеронок, предназначенных для той же карьеры, что и мать.

Конечно, часто случается, что мужчины устают от них и заводят новые связи; когда это происходит, они возвращаются к матери или полагаются на фонд, предусмотренный для такого случая; и в некоторых случаях мне сообщали, что различные семьи дочерей от одного отца появляются на балу квартеронок в те самые вечера, когда их законный брат присутствует там, чтобы последовать примеру своего достойного папаши.

Очень забавный анекдот, иллюстрирующий это состояние общества, был рассказан мне человеком, прожившим здесь много лет. По его первому прибытии в Новый Орлеан, до того как он стал таким оживлённым местом, как сейчас, и когда французское население ещё преобладало, он представил письмо о представлении одному «обитателю» большой респектабельности, который любезно его принял и пригласил отобедать en famille в тот же день. На обеде присутствовали только жена месье С, приятная и хорошо образованная креолка, уроженка этих мест, и трое их детей. Он нашёл месье С живым и приятным французом, полным добродушия, и получил от него много приятной и полезной информации. Среди прочих вопросов, спросив, сколько у него детей, месье С дал ему следующий отчёт о своих семейных отношениях:

«Сколько у меня детей, сэр? Ах! Давайте посмотрим. Сначала у нас есть, да, у нас четверо рожденных на улице Рояль, затем трое наверху, на улице Шартр; есть еще два Монбриона, мой сын, который работает сахарником, а затем трое малышей, которых вы видите. Вот в чем суть, о чем я думаю; не так ли, моя дорогая?» — поглаживая голову одного из детей и обращаясь к мадам с самой доверчивой и нежной манерой.

Очевидно, что будущее население Нового Орлеана, вероятно, представит редкий образец того, как общество может формироваться в полу-тропическом климате, где страсти действуют безудержно, а деньги являются установленной религией страны.

======================

В библиотеке конгресса, где штудирую газеты того времени,  о этих балах практически нет упоминаний. Но кое что все таки найти можно. Вот например:

«Квадрун-балы в Новом Орлеане», — пишет английский автор, — «проходят в большом салоне; у входа, где вы платите полдоллара, вас просят оставить свое оружие, то есть ваши ножи и револьверы; вы оставляете их так же, как оставили бы пальто, входя в оперу, получаете билет с номером, и по выходе вам их возвращают. Вы слышите, как оружейник в оружейной комнате объявляет: „№ 45 — шестизарядный револьвер“. „№ 100 — восьмизарядный револьвер и нож с черепом и костями на рукоятке“. „№ 95 — пара двустволок“. Все это делается как нечто естественное».

======================

Вот из этой то среды, в дыму и пламени, появляется наконец (на третьем томе) мой женский персонаж.

Вот теперь еще и за женского персонажа думать... Блин! Без них проще.