Калека

Мрачный, искалеченный случайно,

Он хромал, шагая кое-как,

Из-под кепки всё смотрел печально,

И жила тоска в его глазах.

На костыль привычно опираясь,

Шёл с пакетом снеди он домой.

Шёл вперёд не морщится стараясь,

Так совсем ужасен шрам его кривой.

Через всё лицо, наискосок, как будто плугом.

Через жизнь. Он разделил всё по полам,

Прежним стал не нужен он подругам.

Все как мыши разбежались по углам.

Все сбежали, все без исключенья:

Девушка, родные и друзья.

В лицах близких он увидел отвращенье.

Ну хоть честно, ну хоть без вранья.

В той аварии он выжил только чудом,

Правда после думал «Лучше б сдох!»,

Жизнь другая началась его оттуда,

Жизнь, где стал он совершенно одинок.

Он хромал, нога сильней болела.

А на улице был снег и гололёд.

И рука с пакетом мёрзла и немела,

Вот придёт домой их мазью разотрёт.

Он хромал вперёд, а люди сторонились,

Под набойкой костыля хрустел ледок,

Словно кружка все мечты его разбились,

Переехал он в родной свой городок.

Умерла пять лет назад от рака мама,

А отца он и не знал то никогда,

Вот такая серо-жизненная драма,

Где надежды, нет не видно и следа.

Заскользил костыль, упал, не удержался.

Дух наружу, звёздочки в глазах,

Звон стекла, пакет его порвался,

Можно позабыть об огурцах,

Он барахтался никак не мог подняться,

Быстрый-быстрый цокот каблуков,

Кто-то нагло громко стал смеяться,

Мир жесток, и больше в нём врагом.

Тень в лицо, и сразу отшатнулась,

Только руку всё же подала,

Помогла подняться, робко улыбнулась,

И пакет до урны отнесла.

Подошла опять, в глаза ему взглянула!

«Витя! Витька! Боже Головин!»

«Нинка!? Лапина?» в ответ она кивнула

«Витя жди я быстро в магазин»

За столом на кухне в маминой квартире,

Он курил и пахло коньяком,

Они долго вспоминали, говорили,

Говорили обо всём и ни о чём.

Вспоминали, вспоминали и смеялись,

Как друг друга выводили из себя.

Как шутили, друг над другом издевались

И друг друга разбирали по костям.

Было детство. Было золотое,

А за ним и юности пора,

Сколько вспомнилось. Родное и святое.

Но сегодня это не вчера.

Мрачный, искалеченный случайно,

Он за ней закрыл в полночи дверь.

Он смотрел на жизнь теперь печально,

Нет надежды верь или не верь.

Через день как гром под ясным небом,

Тишину дверной порвал звонок.

Он открыл, запахло свежим хлебом.

«Вот я испекла тебе пирог.»

Чай на кухне в маминой квартире.

Снова очень долгий разговор.

«Так вот Нинка, нет мне места в мире,

Шрам, на роже и нога как приговор!»

«Жалуешься! Ноешь! Причитаешь!

Головин хорош себя жалеть!

Ты живой, почти здоровый, так что знаешь!

О проблемах прекращай давай тереть!».

Он обиделся, слова её задели.

Только очень трудно одному,

Новый вечер и уже конец недели,

Вечер пятницы она, пришла к нему.

Не хотел пускать и думал не откроет,

Но открыл. Не смог он не пустить

Чай горячий, за окошком вьюга воет.

Белый снег кружится и летит.

Не ушла она, осталась до субботы,

А потом она осталась насовсем,

Он попал, попал в её тенёта

И доволен был до жути тем.

Он не вынес свою Ниночку из ЗАГСа,

Вывел под руку, ей было наплевать.

Чудеса умеют вдруг случаться,

Только надо верить в них надеяться и ждать!