Рецензия на повесть «Красный медведь»
Деменция, это страшно. В случае с повестью «Красный медведь» этот трюизм приобретает новое, пугающе-материальное значение. Хуже того, в этом мире, в котором дом главного героя и дом престарелых существуют словно бы в каком-то своём выделенном уголке пространства-времени, невидимое обычно пламя вины и стыда вдруг обретает силу оставлять на коже практически вещественные ожоги и волдыри.
Экспозиция повести проста: дом обычный, в котором живёт Серёжа — довольно самокритичный молодой человек, клубок комплексов и страхов которого заинтересовал бы любого психолога; дом престарелых, в котором живёт Наталья Владимировна, мама и, в широком смысле, создатель Серёжи; и красный медведь, воплощение Серёжиного чувства вины, соединяющий собой два дома. Кажется, что остальной мир, оставшийся за пределами этого обособленного пространства, наглухо отгорожен от него какой-то невидимой стеной. Словно лёгкие эманации обычной жизни оттуда проникают Юлька, работа Серёжи, экстрасенс… даже сотрудники дома престарелых, вроде бы связанные с этим местом куда сильнее, чем Наталья Владимировна, кажутся всего лишь временными посетителями, гостями из другого — обычного — мира.
И тут мы подходим к первой проблеме: дом престарелых в повести выглядит, скажем так, слишком благообразно. Мангальная зона, персонал, услужливо отчитывающийся перед опекунами постояльцев, видео наблюдение… Я понимаю, что система здравоохранения (во всяком случае, её внешняя сторона) у нас в последнее время изрядно подтянулась, и нынешние пансионаты вместе с ней, но даже для условно-платного как-то слишком уж круто. Я бы ожидала такой уровень сервиса от достаточно дорогого заведения. Соответственно, возникает дисбаланс между тем, сколько в теории может зарабатывать заявленный Серёжа, и сколько ему нужно для оплаты пансионата и поддержания хотя бы неплохого уровня собственной жизни. Оно понятно: сюжет требует, чтобы пансионат был максимально приличным, при этом делать героя человеком средних лет или юным гением/хватким бизнесменом тоже не вариант, и автор видит эту проблему и решает её в одном из внутренних монологов Серёжи… Но у меня, например, цифры всё равно не очень сходятся. Ну мало 27к за такое, мало. По-моему, проще было выдать ему проданную ради пансионата наследную квартиру. Или речь идёт о двадцати семи тысячах в день? Тогда с уровнем комфорта всё хорошо, но поступок Серёжи начинает казаться то ли необдуманным жестом отчаянья, то ли демонстрацией некоей инфантильности в характере, ибо понятно, что столько он не зарабатывает, а любые запасы имеют свойство заканчиваться.
Вообще, в повести источником всякой хтони предстаёт именно дом престарелых: возле него впервые нереальное прорывает ткань реальности, отсюда начнётся путь красного медведя, здесь же впервые появятся представители славного братства экстрасенсов. Странные метаморфозы Натальи Владимировны тоже происходят в доме престарелых. Причём, благодаря всему этому, Серёжа вынужден снова и снова, намного чаще, чем хотелось бы, возвращаться в место, ставшее символом его вины, подкидывая тем самым дровишек в пламя, пожирающее его изнутри.
И мы добрались до проблемы второй и последней, связанной с болезнью Натальи Владимировны. Как она вообще оказалась в пансионате? Насколько я знаю, отправиться в подобное заведение можно либо добровольно, либо по решению опекуна в случае, если человек через суд признан недееспособным. Судя по описанию поведения старушки, по доброй воле она в пансионат не отправилась бы, да и недееспособной её не признали бы. Мелочь вроде, на сюжет особо не влияет, но глаз всё-таки режет, тем более что относится к жёстко-реалистичной части повествования. Хороших идей на эту тему у меня, правда, нет, ибо описание жизни с реально недееспособным по деменции человеком, само по себе тот ещё хоррор, и было бы в рассказе совершенно не к месту.
Второй источник топлива для мучающих Серёжу эмоций — восхитительная эманация реального мира со всеми его страстями и наслаждениями по имени Юля. Почему-то я воспринимаю её не как человека — персонажа, а как некий собирательный образ всей той лёгкости, красоты и свободы, которой Серёжа был лишён, мучительно хотел и, в конечном итоге, всё-таки готов был отвергнуть и остаться в своём обособленном подпространстве «дом-дом престарелых». Недаром основная мистика начинает разворачиваться после ссоры Серёжи с Юлей и ухода девушки из квартиры.
Финал у рассказа получился двояким. С одной стороны, он весьма предсказуем в хорошем смысле этого слова — та самая нестареющая классика хорроров всех мастей. С другой — лично меня он удивил, я ожидала какого-нибудь другого поворота событий.
Напоследок хотелось бы сказать пару слов о жанре повести. Только закончив читать «Медведя», я решила, что хоррор-элементов всё-таки получилось маловато, история сработала бы и без них, а, значит, есть смысл упомянуть в проблемах, что повесть лучше бы смотрелась как «современная проза с элементами мистики/хоррора». Но, размышляя над рецензией, пришла к выводу, что повесть всё-таки удачно балансирует на стыке своих жанров и это, на мой взгляд, её несомненное достоинство.
Подводя итог, могу сказать вот что. Не ждите, что после прочтения этой повести каждый шорох за окном будет казаться признаком приближения красного медведя, — она не для этого и не об этом. Но если вам нравятся ненавязчивые размышления о действительно сложных вещах, приправленные толикой мистики, щепоткой реализма и долей хоррора, то «Красный медведь» определённо для вас.