Рецензия на повесть «Последняя траектория»
И снова здравствуйте, друзья!
Сижу в раздумьях и даже без кофе. Я пытаюсь найти слова и не могу. Только что закончил читать эту… повесть? Детектив? Политический триллер? Историю о личном возмездии? Чёрт, я даже не могу сразу определить жанр. И это, наверное, первый сигнал, что со мной что‑то произошло за время чтения повести "Последняя траектория" - Ирины Солак.
Ощущение есть, а слов нет. Оно тяжёлое, холодное, где‑то в районе солнечного сплетения. Как будто проглотил кусок льда, и он теперь медленно тает, отдавая холодом во все внутренности. Это не про страх, нет. Скорее, про то, как мир, который кажется тебе знакомым и более‑менее устойчивым, вдруг оказывается картонной декорацией, а за ней — холодный металл «конвейера смерти».
Ладно, попробую иначе. Книга начинается буднично. Дублин. Прохладное утро. Журналист на съёмках. Скучная официальная церемония. Я читал это и ловил себя на мысли: «Ну вот, стандартный заход для европейского триллера». Но это чувство длилось недолго. Потому что появляется эта точка. Просто чёрная точка в небе. И с этого момента что‑то щёлкает.
Я забегаю вперёд. Мне нужно вернуться к тому моменту, когда я ещё не понимал, куда меня заведут. К Джеймсу О’Нилу. Он не супергерой. Он — уставший, слегка циничный, травмированный потерей сестры журналист. Человек, который уже видел слишком много, чтобы верить в случайности, и в то же время слишком много знает о системе, чтобы бездумно лезть на рожон. Его первая реакция на ужас, который он видел в объектив, — не крик и не паника, а холодный, профессиональный анализ. И в этом есть что‑то леденящее. Потому что ты понимаешь: это — твои глаза. Так мог бы смотреть на трагедию любой из нас, если бы был на работе. Этот отстранённый, почти технический взгляд на смерть — он страшнее любого описания кровавых деталей.
И вот тут начинается самое интересное. Нет, не интересное. Тревожное. Потому что история перестаёт быть детективом «кто убил?». Она становится историей о том, что происходит, когда ты знаешь. Когда у тебя в руках оказывается кусочек правды, который не вписывается в удобную, официальную картинку мира. И ты смотришь на этот кусочек, а потом оглядываешься вокруг — на начальника, который говорит тебе «не копай», на коллег, которые отводят глаза, на полицию, которая уже вынесла вердикт, на друзей, которые шепчут «будь осторожнее», — и понимаешь, что этот маленький осколок правды вдруг стал самым опасным предметом в твоей жизни.
Кстати, это напомнило мне о… нет, не о другой книге. О реальном чувстве. Однажды я стал свидетелем небольшой, но вопиющей несправедливости. Не буду вдаваться в детали, это неважно. Важно то, что случилось потом. Когда я попытался говорить об этом, наткнулся не на сопротивление, а на тихую, вежливую, но твёрдую стену молчания. Люди буквально делали вид, что не понимают, о чём я говорю. Что проблемы не существует. Что я, возможно, что‑то не так увидел или слишком эмоционально воспринял. И это было в тысячу раз страшнее, чем открытая агрессия. Потому что агрессию можно отразить. А как бороться со всеобщим молчаливым сговором — делать вид, что всё в порядке?
Герой этой книги борется именно с этим. И автор проводит тебя по всем кругам этого ада. Сначала — внутреннее сопротивление («Может, я и правда параноик?»). Потом — давление системы, которая не хочет лишних проблем («Напиши правду, но не ту, что в голове. А ту, что одобрена»). Потом — прямая угроза, пришедшая в белом конверте без обратного адреса. И самое страшное — удар по самым близким.
По жене, которая просто любит тебя и хочет, чтобы ты был жив. Вот это, наверное, было точкой, где я отложил книгу и пошёл заварить себе кофе. Просто встал, прошёл на кухню и долго смотрел в окно. Потому что это не драматический приём, это — реальность. Как выбирать между правдой, которая может что‑то изменить, и безопасностью людей, которых ты любишь? Какой вообще может быть выбор? И Джеймс, этот негероический, уставший герой, делает свой выбор. И ты не осуждаешь его. Ты его просто понимаешь. Потому что он не бросается в бой с криком. Он тихо, методично, с холодным отчаянием идёт вперёд, уже почти зная, чем это кончится. Но не может иначе.
Я забыл сказать про стиль. Он… колючий. Короткие, рубленые фразы. Много внутренних монологов, которые не философские, а какие‑то технические. Герой всё время анализирует, сопоставляет, как будто пытается собрать из осколков логическую схему, чтобы не сойти с ума от ужаса. И этот сухой, почти репортёрский язык делает происходящее в десять раз страшнее. Когда описывают кровь и крики — это одно. А когда описывают идеальную траекторию падения и говорят об этом спокойным, уставшим голосом — это другое. Это пробирает до костей.
И ещё один слой, который меня лично зацепил. Это не просто «маленький человек против системы». Это история о том, как прошлое, личная травма (гибель сестры героя) оказывается не отдельной болью, а частью огромного, безликого механизма. И когда ты понимаешь, что твоё самое личное горе, твоя самая интимная рана — для кого‑то была просто статистикой, побочным эффектом в большой игре… Это чувство бессильной ярости и абсолютного одиночества. Герой ищет убийц мэра, а находит тень тех, кто убил его сестру. И граница между личным расследованием и местью стирается. И ты снова не осуждаешь. Ты просто представляешь себя на его месте. И молчишь.
Странно, но среди всей этой жести, предательства и холодного расчёта в книге есть удивительные островки человечности. Молчаливая поддержка оператора Арчи, который просто делает свою работу и смотрит на мир усталыми глазами бывшего вояки. Его немногословное «Всё нормально?» значит больше, чем десятки пафосных речей. Или жена, Джейн, которая боится, которая просит остановиться, но в итоге принимает его выбор, потому что «знает, кого любит». И даже тот самый загадочный «Серый Жнец» — не супергерой‑спаситель, а такой же покалеченный системой человек, который пытается хоть что‑то искупить. Эти люди не излучают свет, они, скорее, как тусклые огоньки в густом тумане. Их мало, они слабые, но без них в этой истории было бы нечем дышать.
Мне нужно вернуться к тому, с чего начал — к ощущению. Закончив читать, я не испытал катарсиса. Не было чувства, что справедливость восторжествовала. Было чувство… усталой, горькой правды. Как будто тебе показали не голливудский блокбастер, где в конце герой побеждает, а документалку о том, как устроена кухня большой политики. Где победа — это не триумф, а просто возможность сказать правду вслух. И даже эта возможность даётся такой чудовищной ценой, что радоваться невозможно. Только молча снять шляпу перед упрямством тех, кто решился сказать.
И теперь я сижу и думаю: а почему меня это так задело? Чего мне не хватает в моей жизни, что я так цепляюсь за эту историю о тотальном недоверии, предательстве и упрямой попытке одного человека докричаться? Может, это внутренний протест против той самой «стены молчания», с которой мы сталкиваемся всё чаще? Против удобных, упакованных версий реальности, которые нам предлагают? Эта книга — как холодный душ. Она не даёт ответов. Она заставляет сомневаться. Во всём. В новостях, которые ты смотришь, в официальных заявлениях, которые читаешь, в случайных смертях, о которых через день все забывают.
Она — напоминание. О том, что за любым «несчастным случаем», за любой аккуратной официальной версией может стоять холодный, чужой расчёт. И что единственное, что этому противостоит, — это чьё‑то личное, упрямое, часто самоубийственное «нет». Нет, я не верю. Нет, я не замолчу. Нет, я буду копать.
Будете читать? Не знаю. Если вы хотите развлечься на ночь — ни в коем случае. Эта книга выбьет почву из‑под ног и оставит после себя неприятный осадок. Если же вы готовы к сложному, неоднозначному, очень взрослому разговору с самим собой о цене правды и механизмах власти — тогда да. Это сильнейшее чтение, от которого нельзя отмахнуться. Оно, как и его герой, будет тихо и настойчиво стоять у вас в сознании, задавая неудобные вопросы. А отвечать на них придётся вам самим.
Вот, собственно, и всё. Я попытался объяснить своё ощущение. Получилось сбивчиво, сумбурно, но, кажется, иначе про эту книгу и не расскажешь. Она именно такая — нелинейная, заставляющая мысль метаться и натыкаться на новые грани. Просто будьте готовы. После неё вы начинаете слышать, о чём молчат, и видеть линии прицельной траектории там, где другим видится лишь хаотичное падение. Мир не станет страшнее — он станет прозрачнее. И эта прозрачность — самый тревожный и ценный итог чтения.