Рецензия на повесть «Первая любовь»

В начале возникает ощущение, что повесть «Первая любовь» автора Oskal не соответствует канонам жанра любовного романа. Однако более вдумчивое чтение обнажает классический фундамент, на котором повесть стоит не менее твёрдо, чем большинство любовных романов, написанных за последние полтора века. Конечно, под фундаментом я подразумеваю всеми нами горячо любимый роман «Джен Эйр» Шарлотты Бронте. Достаточно лишь сравнить «Первую любовь» с этим образцовым творением, чтобы обнаружить многочисленные параллели, местами переходящие в оммажи. Просто надо смотреть на события не с точки зрения главной героини, как обычно делают в любовных романах, а с точки зрения главного героя.

Павел, как и мистер Рочестер, в юности пожинает горькие плоды амбиций своих родителей. Строгая мама воспитывает его в полном послушании, лишая даже самых невинных радостей жизни. Не только щенка не даёт завести, но даже книги из библиотеки не разрешает домой приносить, потому что от них пыль летит. Павлу приходится ходить в читальный зал, хотя как раз эта привычка в дальнейшем сыграет на светлой стороне. Однако в общем и целом материнское влияние лишает Павла способности проявлять какую бы то ни было инициативу, особенно в отношениях с девушками. Он плывёт по течению, пока другие принимают за него важные решения.

Есть в повести и аналог Торнфилд-холла. Только это не готическое поместье, а далёкая деревня, где герой встречает и теряет свою первую любовь – Василису. Он уезжает обратно в город, надеясь вернуться следующим летом, а потом узнаёт, что его возлюбленная вышла замуж практически сразу после его отъезда. Однако, как и в случае с первой женой мистера Рочестера, вся правда о возлюбленной Павла выясняется лишь спустя годы. А судьба дома Василисы в точности повторяет печальную судьбу Торнфилд-холла, дотла сгоревшего в пламени.  

Повторяя путь мистера Рочестера, Павел пытается найти утешение с другими девушками, однако ни одна не вызывает в нём таких же чувств, как Василиса. Он пытается реализовать себя в семейной жизни, делая предложение беременной сокурснице, которую бросил её парень. Это чисто рассудочное решение: сам Павел рос без отца и не хочет, чтобы другой ребёнок повторил его судьбу. Однокурсница не особенно рада его предложению, но в результате решает, что с ним ей будет легче. И в этом случае, как и во многих других, окончательное решение принимает отнюдь не Павел.

Семейная жизнь гладко идёт по накатанной колее – сказывается мамино воспитание, но одна единственная поездка в ту самую деревню и встреча с овдовевшей Василисой снова переворачивают жизнь Павла. Искреннее чувство ломает иллюзию семейного счастья, давая надежду на воссоединение с первой любовью. Однако дальнейшие события по своей мрачности и трагизму превосходят даже гибель Торнфилд-холла и его сумасшедшей хозяйки.

Павел снова возвращается в город, всё начинается по второму кругу. Ещё одна попытка создать семью изначально обречена на провал: на сей раз Павла подцепила на крючок ловкая интриганка, ни в чём не уступающая Селине – французской любовнице мистера Рочестера. Но если мистер Рочестер воспитывает дочь Селины в полной уверенности, что это не его ребёнок, то у Павла есть возможность выяснить правду с помощью современных тестов на отцовство. 

Тьма сгущается, повесть словно бы движется к беспросветному финалу. Павел «снова был ничей». Ему некуда идти, и он по инерции заходит в ту самую библиотеку, в читальном зале которой провёл столько часов. Потому что мама, как мы помним, не разрешала ему брать домой пыльные книги. Этот момент очень напоминает возвращение мистера Рочестера в Англию – из тоскливой безысходности рождается новая надежда, хотя ничто не предвещает поворота к лучшему. 

Она появляется так же неожиданно, как Джен Эйр, сидящая лунной ночью на обочине дороги в полном одиночестве. Со встречи в библиотеке могла бы начаться линия главной героини, но тогда пришлось бы переключиться с мужского взгляда на женский. Ведь главный герой нашёл ту, кого так долго искал, и вряд ли сможет дополнить свою историю содержательными подробностями. Поэтому финал повести, хотя и кажется очень сжатым, на самом деле хорошо вписывается в общую авторскую концепцию.