Издательство, о котором вы не слышали, и другие «ненастоящие» явления в искусстве

Недавно в комментариях мне бросили фразу-вызов: мол, если издательство малоизвестно, оно уже как бы и не совсем настоящее. Не в том смысле, что оно не платит налоги или печатает книги на спичечных коробках, а в смысле его  весомости, значимости и легитимности.

Эта ситуация заставила меня задуматься о гораздо большем. На самом деле, мы постоянно сталкиваемся с этим разделением на «настоящее» и «ненастоящее», основанном на простом критерии – массовой известности.

Автор настоящий, если у него тираж 100 000 и он в топах. Художник настоящий, если его выставляют в именитой галерее. Музыкант настоящий, если он занимает высокое место в чартах.

Получается, что лакмусовая бумажка подлинности искусства это не глубина, не мастерство и не внутренняя цельность, а всего лишь уровень его медийной раскрученности. До того, как о тебе узнали, ты будто бы и не существовал в полной мере.

Но давайте включим критическое мышление. Где кончается «ненастоящее» и начинается «настоящее»? После первой сотни проданных экземпляров? После первой публикации в толстом журнале? После первого отзыва от именитого критика? После победы в престижном конкурсе?

Или, может, подлинность это не точка на временной шкале, а внутреннее свойство? Книга, изданная тиражом в 500 экземпляров в маленьком, но честном издательстве, где над ней корпел редактор, который действительно верил в текст, разве она менее «настоящая», чем коммерческий бестселлер, штампованный на конвейере ради хайпа?

Большинство шедевров когда-то были «неизвестными». Их создавали в нищете, в безвестности, для узкого круга. Их отвергали «настоящие» институции своего времени. Они становились «настоящими» ретроспективно, иногда даже после смерти автора. Получается, пока твоё искусство неизвестно, оно условно «ненастоящее»?

Эта логика странная. Она делает искусство заложником внешней оценки и рыночного успеха. Она игнорирует самоценность творческого акта.

Парадокс в том, что многие «ненастоящие» – это как раз самое живое, рискованное и честное.
Маленькие издательства, независимые галереи, андеграундные лейблы – это лаборатории. Они могут позволить себе экспериментировать, публиковать голоса, которые многие посчитают «неформатными». Они ищут не прибыль, а смыслы. В том, что они «ненастоящие», часто больше искренности и преданности искусству, чем в отлаженной машине крупного холдинга.

Неизвестность – не приговор и не диагноз. Это просто контекст. Контекст, который не отменяет ни ценности труда, ни силы таланта. Искусство начинается не с одобрения толпы, а с мужества того, кто его создаёт. И в этом смысле оно настоящее с самого первого момента.

А как вы думаете? Искусство должно быть признано, чтобы быть настоящим? Или его подлинность существует независимо от того, сколько людей о нём знает?