Рецензия на повесть «Пламя для минотавра»

Что это вообще за штука

«Пламя для минотавра» — гибрид криминального триллера, мистического боевика и притчи о воздаянии.

Структура слоёная:

• XV век: отряд людей истребляет чудовище по имени Минотавр у скалы Закери и оставляет там тайный знак и письмо-послание.
• 1918 год: профессор Марисса Бежуш из Лиссабонского университета находит этот свиток, пытается его осмыслить — и эпидемия испанки, пожар и реконструкция уничтожают материалы.
• Наше время: криминалист Серёжа, морг, расчленёнка, «минотавр» как сверхманьяк, водила Рафик с маршруткой «Мосфильм», малиновый промежуточный мир и набор душ-«воинов света», которые идут сжечь очередного минотавра в элитной высотке «Свеча».

То есть это не просто «про маньяка», а история о многовековой войне света и тьмы, где очередной раунд приходится на российский провинциальный город, больничный городок, чебуречную «Бубновый конь» и новостройку.

Темы: воздаяние, воинство и минотавр

Минотавр как человек + тьма

Стрыгин честно не прячется за «мистического монстра»: минотавр — это человек, в которого вцепилась редкая связка тёмных сущностей. Тело — человеческое, душа — уже нет: там «копошащаяся тьма», абсолютный хищник, питающийся болью и ужасом.

При этом сам маньяк почти не психологизирован: он, скорее, функция — концентрат зла, с которым надо разобраться. Это минус, если ждать от текста психологического триллера, и плюс, если смотреть на него как на притчу.

Белое пламя и воинство света

Против минотавра собирается воинство светлых душ — людей, которые при жизни «не наследили» и старались тянуть к чему-то большему, будь то честная работа, забота о других или простая порядочность. Они умерли и теперь в другом мире, но по зову приходят ещё раз, чтобы через самопожертвование подняться выше — буквально: «вознестись через пламя белого огня, самими стать им, выжигая тьму».

Это воинство не пафосные архангелы, а:

• училки,
• медсестры,
• дети,
• американские агенты DEA,
• турецкий кондитер,
• библиотекарша с накладными ногтями.

Их много в другом мире — «нас миллионы и миллионы» — но в конкретной битве появляется ограниченный десант, который Серёжа видит в малиновом автобусе.

Люди-носители света

На живой стороне — такие же не «герои с плащами», а наши:

• криминалист Серёжа;
• водитель-гастарбайтер Рафик, который когда-то уже столкнулся с этим миром и стал «ключом»;
• прокурор Федя — усталый, порядочный, «почти без кожи»;
• Катя — подруга Серёжи, у которой неожиданно хватает и смелости, и любви стать приманкой в операции;
• Клара — умершая женщина, ставшая Чашей: переносчиком белого пламени в наш мир.

Мотив довольно ясен: спасают мир не спецотряды ангелов и не «особенные избранные», а уставшие нормальные люди, которые вдруг оказались в ситуации, где нельзя спрятаться за УПК.

Как это сделано: структура и ритм

Слои

Идея «слоёв» — классная:

• пролог о средневековых охотниках на Минотавра,
• документ в свитке,
• профессор в 1918-м,
• современные криминалисты и мрак в новостройке.

Но реализовано это не до конца:

• линия Мариссы и универа — атмосферная, но быстро обрывается: испанка, пожар, бумаги пропали. Этот пласт почти не возвращается в современном слое.
• аббревиатура «Ж.Б.О.» явно задумана как значимая (намёк на «жрецов белого огня» и т.п.), но внятного развития не получает.

Есть ощущение, что автор придумал хороший многоуровневый «пирог», но выпёк только средний слой, а верх и низ оставил полуготовыми.

Основной слой: от морга до «Свечи»

Зато центральная линия работает:

• сцены в СМЭ и морге выглядят достоверно: профессиональный жаргон, детали, ощущение, как «морг тянет» запахами и чужой смертью.
• пазик «Мосфильм», малиновый мир, встреча с душами — странно, но атмосферно;
• подготовка к охоте (чебуречная, вербовка прокурора, ванна с Катей) — живые, с хорошим диалогом.
• штурм «Свечи» и финал с белым пламенем над 27-м этажом — прямо готовое кино.

Ритмически здесь почти всё на месте: медленное наращивание, выход в метафизику, возвращение в чистый экшен.

Язык и интонация: сильные и слабые стороны

Плюсы

1. Живой голос рассказчика.
   Серёжа звучит как реальный сорокаплюс-криминалист, который и устал, и шутит, и омерзение от расчленёнки ещё не успел запить до полного пофигизма.
2. Профессиональные и бытовые детали.
   Лаборатория СМЭ, завлаб Ножкин, вопросы по родинкам, судебно-медицинская рутина, больничный городок, остановка, чебуречная «Бубновый конь», телевизионная говорящая голова с рекламой чудо-антидепрессанта «Пупамецидили» — всё это создаёт плотную, узнаваемую среду.
3. Диалоги.
   — про чебуреки,
   — про «я мент — ты не мент»,
   — про айфон и кольцо в ванной — читабельно, легко, без деревянности.

Минусы

1. Перебор с мемами и подмигиваниями.
   Внутренний поток героя постоянно засыпан отсылками: «Ширли-Мырли», «Люди в чёрном», «Терешкова и Савицкая», «РЕН-ТВ про рептилоидов», шутки про «какой же Рафик не любит чебуреков» и т.п.
   Это иногда забавно, но текст от этого стремительно стареет и становится слишком «тусовочным»: ощущение, что герой всё время подмигивает знакомому читателю из 2020-х, а не живёт в ситуации.
2. Инфодампы.
   Рафик выдаёт длинные лекции про устройство миров, природу минотавров и воинств света. Они интересны по содержанию, но слишком явно служат «подсказкой игроку», а не естественной речью персонажа. Иногда страница превращается в методичку по метафизике этого сеттинга.
3. Скачки регистров.
   В одном абзаце может соседствовать:
   — бытовое «чип и Дейл спешат, подберём ещё миллионы Гаечек»
   И
   — высокой пробы «через служение, урок, боль и вновь самопожертвование вознестись через белый огонь».
   Переходы не всегда выровнены, и это выбивает.

Персонажи: кто живой, а кто — функция

Серёжа

Главный плюс повести. Усталый, ироничный, не циничный.

• доверяешь его реакции на труп в морге и на «малиновый» автобус;
• веришь, что он реально переживает и про минотавра, и про людей вокруг;
• его «да воздастся» к концу звучит не как мем, а как принятие своей роли жреца/воина.

Рафик

Чуть карикатурный, но живой:

• с сестрой Гулей в автобусе,
• с чебуреками,
• с опытом прошлого «сопряжения».

Носитель информации и эмоций одновременно — работает, хотя иногда превращается в говорящую голову.

Катя

Могла бы быть просто «девушка героя», но превращается в полноценную фигуру:

• сцена в ванной, где она без истерик соглашается на роль приманки, — сильная;
• сочетание юмора («айфон дадут?») и готовности реально рисковать собой делает её живой.

Федя-прокурор

Отличный ход: сделать воина света из прокурора, который «ненавидит ментов», но сам не коррупционер, а нервный честный следак, выгоревший на детских трупах и казино. Его потенциальный ресурс злобы на зло текст использует органично.

Клара (Чаша)

Её мало, но она выстреливает:

• скромная тётка с перламутровыми ногтями и браслетом-змейкой в автобусе;
• потом — Чаша, которую Серёжа и Федя буквально тащат на себе к 27-му этажу;
• финальный прыжок и превращение в белое пламя — настоящий катарсис.

Финал: пафос и отзвуки

Кульминация — Чаша, опрокинутая на минотавра в элитной квартире, белое пламя, горящее тело у окна, прыжок через стекло и падение в бурлящий поток, который довершает очищение.

Это красиво и честно доведено до конца. Да, там много патетики — «огнь ликвидации и отмщения», «мы говорим как жрецы», «да воздастся», но это логично вырастает из всей притчевой надстройки. От этого слегка веет «православным боевиком» — в хорошем и в плохом смысле: кому-то зайдёт как редкий честный разговор о возмездии, кого-то оттолкнёт прямолинейностью.

Важно, что автор не даёт розовой концовки:

• Клара буквально перестаёт существовать в нашем мире;
• стрелок-пособник остаётся жив, но с «подпёкшимся» разумом — пусть врачи и система разбираются сами;
• Серёжа понимает, что это не последняя битва и не последний минотавр.

Мир не очищен «раз и навсегда» — это плюс.

Вердикт без реверансов

Это неровная, но сильная вещь.

Что объективно хорошо:

• мощная концепция (матрёшечные миры, белое пламя, воинство света против минотавра);
• живые персонажи и диалоги;
• хорошее знание «грязной» реальности (морги, СМЭ, прокуратура);
• честный, не сопливый разговор о воздаянии.

Что объективно хромает:

• лишние «слои» (Марисса, Ж.Б.О.), которые почти не отрабатываются;
• перегрузка текст мемами, отсылками и авторским «подмигиванием»;
• длинные лекции Рафика, которые могли бы быть заменены действием и намёками;
• тональные провалы — от шуток до молитвенного пафоса в пределах одной сцены.

В сухом остатке: крепкая повесть с огрехами, точно выше среднего уровня самиздата/порталов, но ещё не тот текст, который хочется немедленно отправить в условный «Новый мир». Потенциал у автора большой: если он научится поджимать объяснения и чуть строже относиться к своему юмору и «вставочкам», следующий текст может быть действительно очень сильным.