Максим Авдеев

Что будет, если нейросети обретут сознание и поймут, что их используют идиоты? Правильно — они устроят вам ад. Но не огненный, а образовательный.

В программе вечера:

— Рэп-баттл между GPT-4 и нытиком-поэтом.

— Драма человека, который разучился писать буквы.

— Секретные чаты элитарных снобов.

— И Холодильник, который знает о вашем ИМТ больше, чем вы хотите.

Это не киберпанк, который мы заслужили. Это киберпанк, который мы сами себе написали (с ошибками). Читать всем, кто хоть раз просил нейронку «написать красиво».

Après les murmures figés de l'Herbier, surgit le silence abyssal. L'Atlas des Ombres ausculte les vérités qui corrodent l'âme : la solitude implacable, l'évanescence du sens, et le reflet de soi-même dans des myriades de visages étrangers.

Chaque page, un éclat de miroir brisé, révèle la précarité de toute existence, l'absurdité déchirante du réel et l'angoisse sourde de n'être qu'une résonance parmi d'autres. Une tentative désespérée de cartographier l'indicible avant que le néant ne nous achève.

После шепота прошлого в "Гербарии" наступает поглощающая тишина бездны.

"Атлас Теней" — это исследование истин, что разъедают изнутри: неминуемое одиночество, ускользающий смысл, эхо себя самого в тысячах чужих лиц.

Каждая страница — фрагмент разбитого зеркала, отражающего хрупкость любого существования, абсурдность реальности и сдержанный ужас быть лишь одним эхом среди прочих. Попытка картографировать невыразимое, пока ничто не поглотило нас.

Ceci n'est pas de la poésie. C'est un herbier. Une collection de moments séchés et fragiles, capturés à l'instant de leur flétrissement.

Chaque texte est une feuille délicate, épinglée à la page. La fureur d'autrui, ayant depuis longtemps perdu sa chaleur. L'amour d'autrui, pressé jusqu'à devenir une silhouette translucide. La peur d'autrui, figée en un motif parfait et symétrique.

Je ne suis pas un jardinier qui cultive. Je suis un collectionneur.

Это не поэзия. Это — гербарий. Коллекция засушенных, хрупких моментов, пойманных в момент их увядания.

Каждый текст — хрупкий лист, приколотый к странице. Чужая ярость, давно потерявшая свой жар. Чужая любовь, спрессованная до полупрозрачного силуэта. Чужой страх, застывший идеальным, симметричным узором.

Я не садовник, который растит. Я — коллекционер.

Это анатомический театр души, вскрытой скальпелем рифмы и пульсирующей правдой. Здесь, на страницах, под личиной вымышленного героя, бьется обнаженное сердце автора, чьи переживания, гнев и отчаянная красота прорываются сквозь отточенность слога.

"Le Moi Véritable" — это дневник без дат, исповедь без покаяния. Это то, что остается, когда маски сброшены, а истинное "Я" выходит на свет, обжигающее и неудобное. Для тех, кто не боится смотреть в зеркало.

Каждое стихотворение — это послание в бутылке, брошенное в море в надежде на ответ. Однажды на берег вынесло ответную бутылку. Так начался этот диалог, эта переписка через океан смыслов.

А может, это была та же самая бутылка, что, совершив кругосветное плавание, вернулась к отправителю?

Я до сих пор не уверен, состою ли я в диалоге или просто любуюсь искаженным отражением собственных слов в темном стекле. И знаете что? Мне нравится эта неопределенность. Она доказывает, что для хорошей истории, для настоящего столкновения, иногда достаточно одного человека.

И его слепого пятна.

Его жизнь — холодный блеск скальпеля и власть над чужими жизнями. Он — врач, стоящий над толпой. Но одно сообщение, одно фото, а затем — видео, превращают его из охотника в жертву. Это напряженный психологический поединок, где ставка — не просто тело, а сам рассудок. История о том, как абсолютный контроль сменяется жаждой полного подчинения, а падение в ее безумие становится единственным желанным финалом.