Написал комментарий к посту Созидательная ярость: Почему ваш лучший текст рождается не в спокойствии?
Хорошее замечание, но тут больше не о том, чтобы её вызвать, а о том, чтобы не мешать ей быть, когда она уже пришла. Не давить её в себе со словами «не продуктивно, не красиво, не духовно». А разрешить себе её прожить — и затем, уже с холодной головой посмотреть: в какую точку текста это чувство бьёт точнее всего?
Вы абсолютно правы насчёт усталости, смирения, печали. В них нет места для форсированной ярости. Но иногда за этой усталостью стоит тихая, холодная злость на обстоятельства. И её не нужно вставлять. Её нужно просто не вырезать, когда она проступает сама.
Главное — честность. Если ярости нет, её не надо играть. Если она есть — не надо делать вид, что её нет. Весь секрет в этом.
Мой текст был манифестом, конечно, обобщением.
️ Подписывайся, чтобы не пропустить продолжение.
Написал комментарий к посту Конец справедливости: Как наша жажда кармы душит хорошие истории
Ваше мнение конечно имеет место быть, но я склонен не согласится.
Вы утверждаете, что роман не нужен, потому что в нём «нет положительных героев». А почему они там должны быть? Школьная программа — не сборник образцов для подражания. Это тренажёр для ума и чувств. Вспоминая себя, когда мы в школе читали этот роман, он вызвал у меня большой интерес. А сама теория Раскольникова и вовсе является для меня легендарной. Давайте по порядку.
Чему он учит? Не «как жить», а как думать. Как анализировать мотивы, распознавать разрушительные идеи (теория Раскольникова о «тварях дрожащих и право имеющих» — это же прообраз любых человеконенавистнических идеологий!), видеть связь между гордыней, бедностью и отчаянием. Это учебник по социальной и индивидуальной психологии в форме романа.
О «положительных героях». Соня Мармеладова — одна из самых сложных и духовно сильных героинь мировой литературы. Она не «положительная» в упрощённом смысле. Она — жертва, совершившая выбор в пользу спасения семьи, и носительница идеи искупления через страдание и смирение. Писать о ней сочинение — значит рассуждать о свободе выбора, жертвенности, границах морали и силе сострадания. Это куда сложнее и важнее, чем анализировать условно «положительного» героя.
Катарсис. Вы правы, он есть. Но он не в том, что «злодей наказан». Он — в признании. Раскольников раскаивается не в убийстве старухи (это он до конца не может принять), а в том, что преступил через самого себя, через свою человеческую природу. Его путь на каторгу с Соней — это не «хэппи-энд», а начало долгого, мучительного возвращения к людям. Это история не о наказании, а о исцелении. И этот процесс — важнее для понимания, чем простая мораль «убивать нельзя».
Исключать такой роман из программы — значит ограждать молодых людей от умения мыслить категориями сложности, сострадания к падшим и анализа темных сторон человеческой души. Мы растим тогда не мыслящих людей, а морализаторов, которые ищут в литературе лишь удобные ярлыки «хорошо/плохо».
Если переходить к «Анне Карениной» и «женоненавистничестве».
Я далек от феменизма и его идей, которые прослеживаются в вашем комментарии, но соглашусь с тем что биография Толстова оставляет желать лучшего. Однако я склонен различать человека и его творчество. Трагедия Анны — это не проповедь о том, что «изменщиц надо давить». Это беспощадный диагноз обществу, в котором женщина — вещь.
Кто судит Анну? Не Толстой. Её судит свет, лицемерное общество, которое само погрязло в тайных пороках, но требует показной чистоты. Толстой же сочувствует Анне. Он показывает её внутренний мир, её отчаяние, её поиск живого чувства в мире фальши. Её гибель — это обвинение не ей, а железным рельсам условностей, которые её раздавили.
Контраст. Линия Левина и Кити — это не «правильный путь» в противовес «неправильному» Анны. Это альтернатива, поиск смысла и счастья в ином — в семье, труде, вере. Толстой показывает спектр женских судеб в том мире: Анна, Кити, Долли. И каждая по-своему страдает от ограничений, наложенных на неё патриархальным укладом.
Читать ли это женщинам? Читать это — значит видеть, как век назад боролись, страдали и искали себя женщины. Это не мазохизм, а историческая и психологическая эмпатия. Отказ читать такой роман из-за его «жестокости» — это отказ от понимания корней тех свобод, которые есть у нас сегодня.
«Бедная Лиза» Карамзина — сентиментальная сказка (важная для истории литературы). «Преступление и наказание» и «Анна Каренина» — это взрослая проза о реальных трагедиях, выборе и цене, которую платит человек, сталкиваясь с обществом и самим собой.