В предрассветном тумане маленькие фигурки, стоящие на улице, казались черными аппликациями, наклеенными на бархатную серую бумагу. Они оставались бездвижными, пока одна из них не сделала шажок вперед. Другие подтянулись – синхронно, уверенно. Эта цепь не смыкалась вокруг дома, ибо была слишком коротка, эта веревка не захлестывала его шею-фундамент, но подползала как змея, надвигалась как сама судьба – безжалостная и неуловимая.
