Заходил
В просторных гладях царствовала тишь.
И плот блуждал меж томных океанов.
Сколь близко подплыви, но не увидишь,
Как я мнил себе о скромных идеалах,
Смотрел через подзорную трубу
В среду внешних, вечно движимых фрегатов.
Кровавые и волшебные моря,
Шторма, цунами, вихри, смерчи.
Эмоции, ради которых жить не зря
И помирать за них не без надежды.
Но оглянись, увидь, что у меня вокруг:
Тишина, утроба и могила,
Вечный застой, в котором я умру,
Так не испробовав, какова на вкус молитва.
Молитва, что произносит всяк живущих
В своих устах перед сейсмическим концом.
Рука ушла вперёд сама,
Движимая от отчаяния.
Хочу, как все, таковы дела.
И не ищу я оправдания.
Пальцы впились вглубь ровного потока,
Черпнули локон сладостной воды.
Но тут же осознание восторга
Сменилось разрушением мечты.
Вся та жидкость из души стока
Была сплетением натянутой судьбы.
Нити, что пронизывали всё.
Узлы, скрученные всюду.
Покрытие. Да виденье моё
что открыло полную структуру.
Гигантская массивная поэма,
Содержание множества эпох,
Тема, заслужившая мольбена,
Обелиск, прекрасней чудес света
И единственно стоющая трактата
Истина, чьё имя — шифрограмма.
И нет больше той бездны в глубине,
Нет отныне шанса утонуть в пучине.
Ведь где-то там сокрыта от разврата
Сингулярность во имя идеала.
Нынче я стою не в океане,
Не средь эмоций прежних в волнах водных.
Теперь я на тонкой тетиве,
Сплетённой ради спасения бесспорных.
Заложена моя душа в пороке
Раскрыть нутро во благо всех покорных.
А потому слились вокруг меня
Чёрная дыра, как источник силы,
Чернильная погибель бытия
И Абсолют, несущий вечные мотивы.
